УкраїнськаУКР
EnglishENG
PolskiPOL
русскийРУС

Владислав Иноземцев: Украине нужно становиться "прицепом" к сильным экономикам

Владислав Иноземцев: Украине нужно становиться 'прицепом' к сильным экономикам

Евросоюз - самый подходящий внешний локомотив для экономики Украины. Об этом в интервью "Обозревателю" рассказал Владислав Иноземцев, российский социолог и экономист, руководитель и директор автономной некоммерческой организации "Центр исследований постиндустриального общества".

- После Майдана прошлопочти два года. Как вы оцениваете продвижение Украины на пути перестройки экономики и реформ?

- Мои взгляды на ближайшие украинские перспективы не очень радужные. Дело в том, что со времени Майдана сделано было очень мало, объективно говоря, с точки зрения продвижения в Европу, и с точки зрения внутренних реформ, и с точки зрения прорывных договоренностей с мировыми финансовыми институтами. Это все повлияет и на политику. Власть, которая на протяжении двух лет не способна решить военную проблему и провести внутриполитические реформы не может быть успешной.

- Вы возглавляете Центр исследования постиндустриального общества. Что такое постиндустриальная экономика?

- Постиндустриальная экономика – это экономика, где доля промышленности в ВВП и её роль обеспечении технологического прогресса уходят на второй план. В XVIII-ХІХ веках люди изобрели паровую машину, телеграф, открыли электричество. Эти все изобретения происхо­дили из-за развития технологий в индустриальном секторе. Сейчас львиная доля новшеств появляется не экспериментально, а теоретически. Например, в фармацевтике. Экспериментальная инновация уходит на второй план, изобретения идут не из опыта. Раньше промышленность была поставщиком инновации, сейчас – потребителем. В этом смысле постиндустриальная экономика уже является частью реальности.

Читайте: Эксперт объяснил, почему с Гонтаревой и Яценюком никакой МВФ не спасет Украину

- Во всех странах?

- Нет. Постиндустриальный переход происходит не равномерно, как не происходила повсеместно и промышленная революция. Она приходит сначала в пе­редовые страны, которые потом "тянут за собой" остальных. Даже в условиях глобализации постиндустриальная экономика вовсе не обязана быть всемирной.

- Но что-то хорошее для всех должно быть?

- Первое: увеличение масс производимого богатства.

Второе: невероятные темпы технического прогресса.

Третье: взрывной рост свободного времени.

- А минусы есть?

- Первое: в ситуации, когда все решают знания, есть проблема. Создание знаний очень индивидуальный процесс. Его результаты невозможно предсказать, а экономику – просчитать. Таким образом, в постиндустриальном мире теряется связь межу инвестициями и результатом. Раньше было проще прогнозировать. Если ваш завод выпускает тысячу автомобилей, то для того, чтобы производить четыре тысячи, нужно построить еще три таких же завода. Все просто. В постиндустриальной экономике мо­жно собрать сто средних программистов и поручить им создание программы, но не добиться результата. А можно найти трех хороших, которые напишут её. Это экономика, не знающая прямых зависимостей.

Второе: постиндустриальная экономика вносит другое понимание справедливости, создает новую социальную реальность. Раньше доходы капиталиста можно было считать несправедливыми, так как они определялись его собственностью на внешние объекты – на факторы производства. Но сейчас талантливый архитектор, врач, программист зарабатывают очень большие деньги, используя собственные способности, которые неотчуждаемы. Если капиталист лишится завода или денег, он перестанет быть буржуа. Если программиста выгонят с работы, то он не лишится своего "средства производства". В постиндустриальной экономике социальная функция имеет намного меньшее значение, чем индивидуальные способности конкретного человека.

Читайте: Всемирный банк дал прогноз о росте экономики Украины в 2016 году

В этой ситуации идея перераспределения, которая лежит в основе всех социалистических теорий, становится странной. Что мы должны распределять? Если посудомойщица зарабатывает 100 долларов в неделю, а программист миллион, где в этом несправедливость? Они получают по-разному, но программист не эксплуатирует посудомойшицу. Он просто создает продукт, поставляет его на рынок, получает столько, сколько дает рынок.

Почему мы должны отказывать Биллу Гейтсу в праве на его доходы? Нас никто силой не заставляет покупать компьютеры с созданной им операционной системой. Apple и Microsoft возникли как кооперативы единомышленников, придумавших новый продукт и выпустивших его на рынок. Как их работа вознаграждается, знает только рынок. И это относится не только к научным инновациям, а ко всему – музыке, спорту, кино. Если в 1980-е годы зарплата талантливого футболиста отличалась от средних доходов в соответствующих странах в 20-30 раз, сейчас – в 1000 и более. Почему? Общество сживается с мыслью: уникальное оплачивается безгранично.

Индустриа­льная экономика была гигантским выравнивателем, постиндустриальная раз­рушает равенство. Но люди пока не готовы признать неравенство справедливым. К этому они будут привыкать долго, а последствия просчитать сложно.

- Что происходит с индустриальным производством в новых условиях?

- Я бы определил постиндустриальную экономику не как разрыв с индустриа­льными техниками, а как уход от методов организации массового производства. Интересно, что от индустриальной массовости можно уходить разными путями – в нематериальную массовость или в материальную немассовость. Первый путь американский. Например, есть бренды: Coca-Cola, МcDonalds, Microsoft. В значительной мере их брендирование основано на идее массовости. Но Microsoft – это уже постиндустриальное производство, хотя идея массовости сохраняется. Та же ситуация в Голливуде или у производителей музыкального контента. Они идут по пути дешевизны и массовости в нематериальной сфере. Плюс в гигантском рынке. Минус в отсутствии уникальности. Если мы скачаем пиратскую версию Windows, то будем пользоваться ею, как правило, не менее успешно, чем и официальным продуктом.

В случае, если акцент делается на индустриальную немассовость, мы получаем европейские бренды – Gucci, Louis Vuitton, Ferrari или Vacheron Constantin. Европейцы создали систему производства индивидуальных и уникальных продуктов. Если вы продаете сумку Louis Vuitton, то покупатель приобщается не к великой массе, а к очень узкой группе. Если вы хотите понять разницу между этими моделями, то можно сделать эксперимент. Загрузить любимой девушке на компьютер пиратскую копию Windows и подарить ей же подделку от Gucci. Уверяю, разница в реакции будет очевидной. В случае статусных благ идея фальсификации просто не работает, она контрпродуктивна.

Читайте: Всемирный банк предупредил о главной угрозе для украинской экономики

- Но сама индустриальная экономика ведь не исчезла?

- Не исчезла, она конкурирует, и будет конкурировать с постиндустриальной экономикой. В этом – суть оппонирования индустриаль­ного Китая постиндустриальным США. Как оно решится? В рамках индустриальной экономики сначала доминировала Великобритания. В конце XIX века ее обогнали немцы. Потом американцы обогнали немцев. Потом на второе место пришел Советский Союз. Потом подтянулись японцы, а теперь китайцы. Менялась если не первая позиция в мировом табеле о рангах, то вторая. Но после появления постиндустриального начала в экономике таких перемен не было. СССР и Япония экономически "грохнулись" почти одновременно.

Вывод: когда индустриальные экономики попытались тягаться с постиндустриальной Америкой, они надорвались. Сейчас на их место вышел Китай. Сумеет ли он обогнать США? Я вижу Поднебесную как Японию-2, обреченную на быстрый рывок и проседание. Поднебесная останется крупной экономикой, но не сможет обогнать Америку. При этом разделение мира на постиндустриальную Америку и индустриальный Китай стратегически выгодно всем. Поднебесная получает огромные выгоды от того, что быстро производит товары, ранее изобретенные в других странах мира.

Думаю, мы должны привыкать жить в мире, где есть разные технологические и социальные модели.

Читайте: Китай заместит доллар юанем: эксперт рассказал, как мировая экономика повлияет на Украину

- Как Украине встраиваться в этот мир?

- Когда мы в Украине или России говорим о том, какой сектор должен поднять наши экономики, нужно быть реалистами. Во-первых, обе наши экономики не постиндустриальные. Во-вторых, это экономики небольшие по своим раз­мерам. Даже в Америке, где постиндустриальный сектор является драйвером, платит большие налоги, притягивает умы, назвать его тем сектором, который может решить проблему занятости, нельзя. В Microsoft работает в десять раз меньше людей, чем в Shell. Когда мы говорим "драйвер", то нужно ответить на вопрос: чего мы хотим достичь? Социального подъема или создания в Харькове нового Facebook? Это разные вещи. Если что-то делать с нуля – это того не стоит. Все будет дорого и долго. Сегодня, хорошо это или нет, технологии проще воровать, чем производить. Так часто делает Китай. Надо начи­нать с заимствований, учиться на них, и лишь потом придумывать что-то своё.

Драйвером может быть все, что угодно. Да, в Украине низкие зарплаты. Но где-то в Мелитополе можно производить дешевые телефоны, которые 3 или 4 года назад производили китайцы. И продавать их не по 60 долларов, а по 30 в Африку или Восточную Азию, где есть спрос на такие вещи. Для этого можно взять технологию, которая уже даже не защищена патентами. Люди, которые идут впереди, снимают с рынка основную долю, но все остальное можно собирать за ними. Пускай Apple, Nokia и Samsung воюют наверху, а вы подбирайте все, что сыплется вниз от этих "воздушных боев". Для начала…

- Это такое технологическое и идейное мародерство?

- Можно оценивать по-разному. Но нужно понимать, что для построения постиндустриальной экономики нужно освоить и "перерасти" индустриальную. Волевые прыжки невозможны. Научитесь хорошо делать индустриальные товары, это будет мотивом и базой для дальнейшего совершенствования. Есть, конечно, пример Сингапура и Арабских Эмиратов. Но первый использует свое геополитическое положение, "сидя" на торговых потоках. В Эмиратах экономика построена так, что собственных граждан 13%, а 87% - гостарбайтеры. И они тоже прекрасно встроились в глобальный мир. Главный налогоплательщик Эмиратов – консорциум авиакомпании Emirates и аэропорта Аль-Мактум. Но в Украине такое невозможно. Относительно большое население и относительно маленькие экономики этого не позволят. Поэтому ответ на вопрос драйвера прост – нужно становиться "при­цепом" к более сильным в экономическом отношении странам. Это и есть самая адекватная стратегия.

- А к кому цепляться?

- В случае Украины идеальный локомотив – Евросоюз. Россия пытается прицепиться к Китаю, но это будет проблематично. Создать собственный центр ни вам, ни нам не удастся. Но идея встраивания и создает драйверы. Драйверы задаются тем, что нужно тем, к кому вы встраиваетесь. Это может быть все что угодно. Украина сейчас крупный экспортер сельхозпродукции. Я не говорю, что на этом секторе нужно зацикливаться, но этот потенциал нужно выбрать полностью. Украина должна стать лучшей в Европе по агробизнесу.

Взрывной рост также дает переток инвестиций, технологий и компаний. В 2009 году, когда был кризис, в России производили легковых автомобилей меньше, чем в Польше. И не потому, что поляки стали лидерами в автомобилестроении – просто таким был эффект переноса производств из Западной Европы в Восточную. Там делают дешевые машины на широкий европейский спрос.

Если есть возможность обеспечивать нормальные правовые нормы и дешевую рабочую силу, которая потом все равно будет дорожать, то в этом нет ничего зазорного. В нынешней ситуации устарело понятие национального производителя. Если иностранный бренд производит продукт на территории Украины, то это ваш национальный производитель. Пусть ваши металлур­гические заводы контролирует международный бизнес, ничего в этом плохого нет. Миттал с большей вероятностью будет дисциплинированно платить налоги, чем Ахметов. Тем более, что встраивание в европейскую экономику – лучшая подготовка к социальной и политической интеграции с Европейским Союзом.

Читайте: Горно-металлургический комплекс остается основой украинской экономики – эксперты