Михаил Гончар: в Кремле кусают локти, понимая, что Иран становится конкурентом России

Нефтяные цены закрепились на довольно низком уровне и вряд ли будут подниматься в ближайшее время. Тем не менее, основные игроки рынка нефтепродуктов не забывают о своих интересах, и потому их политические решения зачастую мотивированы как раз тем, как они повлияют на положение государства на рынке, перспективы того или иного проекта экспорта. О мотивах больших игроков "Обозреватель" побеседовал с, пожалуй, самым авторитетным украинским экспертом энергетической отрасли, президентом Центра глобалистики "Стратегия ХХІ" Михаилом Гончаром.

Видео дня

– Почему, на ваш взгляд, Саудовская Аравия на встрече стран нефтедобытчиков в Дохе осознанно выдвинула невыполнимые условия?

– Саудовская Аравия в 2014 году была инициатором изменения нефтяных цен: высоких в сторону понижения. Она это делала с прицелом на то, чтобы не дать возможности Ирану, который начал выходить из-под режима санкций, получать большие доходы от экспорта нефти. И таким образом сдерживать развитие Ирана. Потому что Саудовская Аравия осознала, что потеряла американскую поддержку в регионе. То есть декларативно она существует, но практически Вашингтон во времена президента Обамы дистанцировался от проблем в Персидском заливе. Точно так же, как и от европейских проблем.

Поэтому в данном случае, исходя из того, что Иран заявил, что не поддержит инициативу по замораживанию добычи нефти, Саудовской Аравии ничего другого, как продолжать ту же самую политику балансирования нефтяных цен на низком уровне, не оставалось. Поэтому ничего нового не произошло. То, что закладывались сверхожидания от встречи в Дохе, это скорее дань медиа-трескотне. Поскольку консенсуса среди стран-членов ОПЕК нет. Кроме того, ОПЕК сейчас не является определяющим фактором поведения нефтяных цен, как это было в прошлом веке.

Читайте: Счет на дни: аналитики ожидают обвала нефти до $30

Ситуация обречена на достаточно длительное балансирование цен на низком уровне. Это в значительной степени выгодно промышленно развитым странам, потому что дает им возможность за счет дешевых энергоресурсов обеспечить серьезный промышленный рост. А мировая экономика в не очень хорошем состоянии.

– Почему Иран наотрез отказался снижать добычу? Какие дивиденды от нынешней ситуации может получить Исламская Республика, могут ли они отвоевать часть рынка, получить деньги иностранных инвесторов на модернизацию своей отрасли?

– Смогут. Конечно, все это растянется на более длительный период, нежели они рассчитывали, но для Ирана фактор времени в данном случае второстепенный. Потому что страна с многотысячелетней историей умеет мыслить категориями не сиюминутными, а долговременными.

Рынок для иранской нефти ведь не был закрыт. Были недоступны Европа и Северная Америка, но в Азии иранская нефть продавалась и продается сейчас. А теперь еще и в Европе. Иран реализует планы по наращиванию нефтедобычи. Причем достаточно успешно. Инвестиции туда возродятся, потому что Иран не является новым нефтяным "клондайком". Иранскую нефтедобычу начинали в XIX веке британцы. Та же Royal Dutch Shell, можно сказать, иранского происхождения. Потому что самые большие ее нефтяные разработки были начаты в Иране.

Западные компании с удовольствием возвращаются в Иран, с удовольствием будут инвестировать. Потому что в отличие от российских приполярных, заполярных и арктических месторождений нефти, метеоклиматические условия добычи в Иране очень комфортны, себестоимость добычи тоже существенно ниже. В этом смысле Иран абсолютно уверен, что к нему вернутся европейские инвестиции. И это теперь даже не столь важно, потому что есть и более серьезные инвесторы в лице Индии, Китая, которые дадут фору многим европейцам.

– Рисков недостаточно, чтобы инвесторы отказались от заманчивых предложений? Имею в виду прежде всего безопасность для капитала, вероятное возобновление санкций в отношении Ирана, потому что намерения Ирана в вопросе ядерной программы туманны.

– Да, ситуация для Ирана остается проблемной из-за политики США – здесь не все вопросы сняты. Но мы помним, что европейцы очень неохотно присоединились к санкциями против Ирана. Поэтому возобновление режима санкций, если на этом будут настаивать США, скорее всего, не приведет к тому, что и ЕС автоматически присоединится. Даже если Иран выкинет что-нибудь эдакое. Потому что Европейский союз в его нынешнем состоянии является достаточно рыхлым, с полным отсутствием консенсуса.

– Если судить по заявлениям российских чиновников, нынешние цены на нефть находятся на приемлемом для них уровне. Как в действительности уровень цен влияет на отрасль в России?

– Россия продолжает недополучать. То, что они говорят о комфортном уровне цен, это преувеличение. Конечно, цена в $40 за баррель является более комфортной, чем, скажем, $27, но комфортная цена для российской нефтедобычи составляет не менее $80 за баррель. А таких цен не будет. В этом году, наверное, цена прыгнет не выше $47. А так она все равно будет двигаться вниз.

Читайте: Двойной нож в спину: Украина начала поставки нефти из Казахстана

Разумеется, в Кремле кусают себе локти в связи с тем, что с Ирана сняты санкции и он увеличивает добычу и не хочет согласовывать свои действия с другими странами. Принимая участие в переговорах известной шестерки, россияне были уверены, что до снятия санкций не дойдет. Что это будет очень долгий и нудный процесс. Поэтому в значительной степени для них было большой неожиданностью, что процесс двинулся в другом направлении и достиг логичного финала.

Иран для России по запасам углеводородов является серьезным конкурентом. А Москва привыкла своих конкурентов устранять. Тех, кто угрожает ее монополии на поставки энергоресурсов в Европу с восточного направления. Думаю, впереди у России и Ирана не очень безоблачные отношения.

Когда мировой рынок нефти перенасыщен, дефицита в добывающих мощностях нет, Россия чувствует себя дискомфортно. Со временем двигатель агрессии не будет получать достаточно нефте- и газодолларов. Это не значит, что Россия откажется от агрессивных намерений, но у нее будет меньше возможностей их реализовать.

Неслучайно мы видим, что "вдруг" происходит разморозка Карабахского конфликта, который действует в непосредственной близости от Южно-Кавказского энергетического коридора, по которому нефть идет из Каспия в Европу через Южный Кавказ и Турцию. По нему в перспективе могут идти большие объемы газа их Азербайджана и Туркменистана. Через неспокойный восток Турции могла бы пройти часть экспорта иранского газа в Европу.

Курдская проблема создает немало препятствий для реализации проектов транспортировки через территорию Турции. Мы же видели, как прошлым летом боевики Рабочей партии Курдистана осуществили подрывы всех основных газопроводов, ведущих через Восточную Турцию

Россияне пытаются держать Иран в узде, но думаю, что это им не удастся. Страна с опытом государственности и дипломатии в несколько тысяч лет может действовать более изощренными методами, чем Москва со своими ломовыми приемами.

– Способен ли Иран реализовать определенный проект газопровода в Европу или страна и в дальнейшем будет делать ставку на сжиженный газ?

– Если учитывать большие размеры Ирана и то, где расположено его основное месторождение газа Южный Парс, удобнее экспортировать в сжиженном виде. Базовые наработки по экспорту газа из Ирана в Европу были сделаны еще в 1970-х. Тогда Иран по своповой схеме поставлял небольшие объемы газа для бывших советских республик Закавказья, а Советский Союз по своим газопроводам в Европу. Но после свержения шахского режима схема была свернута. Есть возможности ее возобновить, но проект уже не будет масштабным по нынешним меркам. И, естественно, он пойдет не через Россию, а через Южный Кавказ и Турцию.

Читайте: Ирак "кинул" импортеров нефти: лидер ОПЕК нарастил добычу

Более перспективный вариант – проект трубопровода из северо-западной части Ирана через Турцию в Европу. Его в Брюсселе называют Южным коридором. Туда может влиться и азербайджанский газ, и иранский, и туркменский, и даже из восточного Средиземноморья.

Пока что не произошел выбор основного варианта. Когда-то им был проект Исламского газопровода к средиземноморскому побережью Сирии. Он был разработан в конце 2000-х годов. Во многом он и стал одной из причин последующих событий в Сирии. Этот путь для Ирана заблокирован, чему, кстати, Россия очень рада.

Среди трубопроводных, естественно, наиболее привлекательным является турецкий маршрут. По сути, Россия, используя прокси-методы, активизировала свои связи с РПК, которая превращает восток Турции в конфликтную зону. А значит, создает высокие риски для реализации проекта экспорта.

– Возможны ли поставки газа из Иракского Курдистана в Турцию?

– Мы же понимаем, сколь сложны и неоднозначны отношения Анкары и Иракского Курдистана, учитывая существующую курдскую проблему как таковую.

– Но подождите, ведь Турция находится в хороших дипломатических и политических отношениях с Иракским Курдистаном.

– Вы правильно сказали, что политические и дипломатические. А вот если речь зайдет о серьезных проектах, отношения могут быть совершенно другие. Взаимный интерес есть, но мы не можем говорить о консолидированной курдской позиции. Мы шутим, что где два украинца, там три гетмана. А у курдов еще хуже. Отсутствие государства курдов на карте это как раз результат их раздробленности. Мало того что они живут на территории четырех стран, так они и еще и внутри стран разобщенные. То, о чем договорятся одни, может встретить недовольство других. Турецкие курды будут смотреть на сотрудничество иракских с Анкарой, как на предательство интересов курдов в целом.